Мария Дукальская – директор Российского государственного музея Арктики и Антарктики.
Мария Васильевна, все, наверное, знают, что такое Музей Арктики и Антарктики, но все же стоит сказать о нем пару вступительных слов.
Я могу очень много слов наговорить, что такое Музей Арктики и Антарктики, но, наверное, все знают, что начинался он как музей Арктики. Создан он был в 1930-м году, открыт в 1937-м, 8 января. И вот уже 81 год мы работаем – в основном для нашего города. Я на этом хочу сделать упор, потому что, хотя мы – музей федеральный, все равно основные наши посетители – это, конечно, санкт-петербуржцы.
Самое интересное, что в наш музей приходит уже, наверное, четвертое поколение горожан, и совершенно нередки случаи, когда прадедушки и прабабушки, бабушки и дедушки приводят своих внуков и рассказывают о том, что помнят с детства. Мол, вот мы сейчас повернем за угол, а там в витрине лежит вот такая-то вещь, и я ее помню сызмальства.
Очень приятно это слышать, тем более что многие экспонаты, которые люди помнят с детства, находятся на прежнем месте. Меня как патриота музея и как человека, который в нем работает давно и давно его любит, это очень радует, потому что налицо преемственность поколений, знание музея и любовь к самой арктической тематике.
Как можно охарактеризовать, с вашей точки зрения, нынешнюю «миссию» музея? Что Вы считаете главным в деятельности музея сейчас?
Миссия Музея Арктики и Антарктики, как и любого другого музея, это просвещение… Может быть, мы от ряда музеев, таких как Эрмитаж, отличаемся тем, что у нас музей все-таки патриотический.
Он по сути – историко-географический, но поскольку мы больше рассказываем о людях, об их подвиге и очень много в этих рассказах романтики, то музей получается именно патриотической направленности.
Мало того – я об этом люблю говорить и не скрываю, что у нас, по сути, советский музей. Потому что советские годы – это годы активного исследования Арктики, да и Антарктики тоже. Все, с этими исследованиями связанное, мы любовно храним, и основная часть экспонатов у нас именно из советского времени, поэтому мы – один из немногих оставшихся, скажем так, советских музеев. И стилистика нашего музея – в общем-то, стилистика советская, 50-х годов, потому что, когда музей после Великой Отечественной войны восстанавливали, его тогда вот в этой стилистике и делали, а в дальнейшем оформление экспозиции практически не меняли. Если мы что-то меняем, просто пытаемся вкраплять в то, что уже есть, и стилистику не менять.
И надо сказать, что наша аудитория делится примерно пополам. Потому что половина – более молодые, – считает, что нужен интерактив, что нужно развиваться, делать современно, а вторая половина – люди постарше – говорят нам спасибо за то, что сохранили прежнее, что они действительно помнят музей именно в таком виде. Я сама – сторонница второй точки зрения.
Можно ли сказать, что Музей Арктики и Антарктики – это такой краеведческий музей арктических краев в широком смысле?
Администрации всех 11 регионов СЗФО принимают активное участие в реализации проекта. Они отлично понимают его потенциал, ведь привлечение внимания к своему региону – это и дополнительные деньги в бюджет, и возможные инвестиции. Интерес у органов власти в регионах большой, и они работают по проекту в плотном взаимодействии с туроператорским сообществом.
Я бы так не говорила. Ведь краеведческие музеи объединяют вообще все темы. Мы, все-таки, больше рассказываем о научных исследованиях; да, музей действительно задумывался в 1930-е годы как краеведческий и таковым был до войны, в нем всё было представлено, в том числе и Крайний Север, и народы Крайнего Севера…
Мало того – музей и создавали этнографы: первыми его сотрудниками были этнографы. Потом – по ряду причин, в том числе и из-за отсутствия выставочных площадей, у нас с ними очень плохо, – мы все-таки этнографию убрали. Мало того, у нас и по народному хозяйству, промышленности Крайнего Севера практически ничего нет. У нас все-таки музей научный.
Наша главная задача – показать научные исследования Арктики и Антарктики, и на ней мы сосредоточились. Надо сказать, это не случайно, потому что вплоть до конца двадцатого столетия наш музей находился в составе Арктического института. Соответственно, наш музей, – это в принципе, музей Арктического и Антарктического института. А раньше считался музеем Главного управления Северного морского пути.
Арктический институт был и остается поставщиком экспонатов в наш музей. Сейчас поменьше, конечно, дают – если раньше он просто обязан был передавать какие-то материалы в музей, поскольку музей был частью института, то сейчас надо ходить, просить, но на просьбы его представители откликаются.
Полная версия интервью опубликована в журнале «Пространство памяти», №2 (6) за 2018 г.